Какая серость: многие россияне получают зарплаты «в конверте». Но эксперты полагают, что теневая экономика сдает позиции - «Бизнес»

Коронавирус привел в прошлом году ко многим последствиям, в том числе и неожиданным. Так, в России уменьшился спрос на теневые услуги, то есть снизилась неформальная занятость. Это следует из опроса, проведенного исследователями РАНХиГС. В целом эксперты полагают, что в последние годы наблюдается постепенное сокращение доли теневой экономики. Что происходит на рынке труда сейчас, разбирались «Известия».

Ковид спугнул

Исследователи опросили методом личного интервью 1205 человек из числа занятого населения в возрасте 18 лет и старше в 27 субъектах РФ. Согласно полученным данным (есть в распоряжении «Известий»), в 2020 году в теневом секторе так или иначе работало 28% от общего числа занятого населения. 42% наших соотечественников расплачивались за услуги без надлежащего оформления. На оплату наиболее распространенных неофициальных работ или услуг в прошлом году было потрачено 4,1 трлн рублей (в 2013-м — 5 трлн рублей).

Под неофициально занятыми подразумеваются лица, работающие и получающие доход без какого-либо официального оформления, а также получающие существенную часть заработной платы «в конверте» при наличии формального трудового соглашения. Сегодня так по-прежнему заняты миллионы граждан страны.

— Как показывает практика, в периоды экономической нестабильности теневой или неформальный сектор услуг разрастается. И, вполне возможно, что уже этой весной статистика по теневому сектору может вернуться в позиции прошлого года, — сказал «Известиям» руководитель опроса, директор Научно-исследовательского центра социально-политического мониторинга Института общественных наук РАНХиГС Андрей Покида. — Хотя пока это только предположение. Исследование об этом мы будем делать в мае. На данный момент очевидно, что уже идет рост числа самозанятых граждан. Можно, оценочно сказать, что в этом году число неформально-занятых превысит 30% от общего числа занятых в РФ.

По некоторым расчетам, которые привел Андрей Покида, зарплаты в конверте в этом году снова вернутся в обиход. «Хотя в 2019 году наблюдалось их снижение — причем занятых во вторичной занятости (первичная — официальная). Доля же числа занятых в прошлом году из-за локдаунов и страха перед заражением даже снизилась относительно показателей 2019 года. Люди просто боялись пускать массажистов домой и ходить к парикмахеру. В этом году, скорее всего, всех «отпустит», — сказал специалист.

Результаты опроса РАНХиГС показали, что неформализованные социально-трудовые отношения в наибольшей степени были распространены среди молодежи (18–24 года) — 24,6%. При анализе по типу трудоустройства больше всего «теневиков» оказывается среди самозанятых — 47,9%. Среди наемных работников таких оказалось лишь 9,8%. Если же изучить структуру самого неформального сектора, то картина складывается следующая: работают на себя — 40,9%, работодатели — 1,9%, наемные работники — 57,2%.

«Если 10–20 лет назад дополнительная занятость выступала в какой-то степени драйвером теневых процессов на рынке труда, то в последние годы ситуация меняется: во-первых, объемы подработок у граждан значительно сократились, во-вторых, граждане всё чаще стремятся закрепить свою дополнительную деятельность официальным оформлением. Так, социологический замер прошлого года продемонстрировал, что каждый третий опрошенный, имеющий подработку, всегда ее оформлял. В прошлые годы об этом сообщали не более 20% россиян», — делают выводы исследователи РАНХиГС.

С выводами аналитиков РАНХиГС согласились во ВНИИ труда (при Минтруде).

— Для изложенной в исследовании РАНХиГС точки зрения есть объективные основания. В пандемию в большей степени пострадала сфера услуг, — рассказал специалист ВНИИ. — И именно в этой сфере, как известно, наиболее высокая доля теневой занятости. Очевидно, что в пандемию сократился спрос на услуги, в том числе в теневом секторе. В связи с ограничениями люди не ездили в отпуска, не посещали кафе, фитнес, салоны красоты. Стали больше экономить, меньше делали покупок.

По результатам анализа ситуации на рынке труда, проведенном экспертами ВНИИ труда, среди безработных, зарегистрированных на конец II квартала 2020 года в службе занятости, доля ранее нигде не работавших и тех, кто стремился возобновить трудовую деятельность после длительного перерыва (более года), составляла 37,4%. С большой вероятностью в их число вошли и те, кто ранее был занят неформально, указали во ВНИИ труда.

Отмеченный РАНХиГС тренд на сокращение теневого рынка труда подтверждают и данные Росстата. Так, в апреле 2020 года численность неформально занятых, по данным Росстата, снизилась на 1,5 млн человек, до 12,9 млн. Здесь следует отметить, что Росстат понимает под неформально занятыми тех, кто трудится на предприятиях без официальной регистрации в качестве юрлица, а также самозанятых и работников индивидуальных предпринимателей, неформальная занятость в данном случае не идентична теневой и необязательно связана с преднамеренным уклонением от налогов.

— Рабочие, мастера, няни, репетиторы столкнулись с сокращением заказов из-за карантинных ограничений и падения доходов населения, — говорит управляющий партнер «FinExpertiza–Россия» Нина Козлова. — Кроме того, сокращению теневой занятости способствовали ограничения на передвижения внутри страны и закрытие границ — многие работники неформального сектора, к примеру, занятые на стройках или сельскохозяйственных работах, являются трудовыми мигрантами, и из-за пандемии они были ограничены в возможностях приехать в Россию.

Падение заработков в теневом секторе, уточняет Козлова, было более существенным по сравнению с официальным корпоративным сегментом, который смог получить антикризисную помощь от государства. «На крупных и средних предприятиях официальные зарплаты так и вовсе показали рост. Поэтому серая экономика пострадала от кризиса намного сильнее — как с точки зрения безработицы, так и в части падения доходов», — подчеркнула управляющий партнер «FinExpertiza–Россия».

Экономист полагает, что реальная безработица в «белой экономике» также была выше официальных данных, поскольку была скрытой, — работники переходили на сокращенные ставки, находились в простое или отправлялись в неоплачиваемые отпуска. Но при этом официально занятые по крайней мере могли рассчитывать на сохранение своих доходов на минимальном уровне, в то время как работники без трудовой книжки зачастую практически полностью лишались заработка.

— Данные о прошлогоднем снижении спроса на теневые услуги основаны на социологических исследованиях, — замечает генеральный директор Национального агентства развития квалификаций (АНО «НАРК») Александр Лейбович. — А в социологии результаты часто зависят от того, как респонденты часто понимают заданный вопрос. В частности, 2020 год — год скачка роста цифровых трансакций (как индикатора потребления). Все сидели в интернете и все оформляли услуги через интернет. А в Сети довольно сложно что-то скрыть, поэтому очень многие трансакции предполагают официальное оформление услуг. Соответственно, и восприятие услуги как неофициальной, безусловно, здесь снижается.

«Мы хорошо понимаем, что льготы, которые есть у самозанятых, часто подвигают бизнес экономить на отчислениях в фонды. А эти отчисления часто делятся между работодателем, бывшим работником и новым самозанятым. Поэтому уровень и рост самозанятости связан в том числе и с этими факторами», — сказал Лейбович.

Специалист кафедры «Менеджмент и экономическая безопасность» Пензенского государственного университета Вадим Щеглов считает снижение неформальной занятости в период пандемии маловероятным. «По формальным показателям снижение можно объяснить тем, что некоторые категории самозанятых зарегистрировались в надежде получить какие-то выплаты со стороны государства. По мере увеличения налоговой нагрузки, в том числе и на самозанятых, и повышения пенсионного возраста количество неформально занятых будет расти и, по моему мнению, это уже происходит сейчас», — говорит Щеглов.

С ним не согласна профессор Воронежского института экономики и социального управления Елена Маслова. Она сомневается, что масштабы теневой занятости в период пандемии выросли, так как произошло сокращение занятости именно в тех отраслях, где теневая занятость была традиционно высокой. «То есть в разгар ограничительных мер теневая занятость снизилась (уровень занятости в целом упал), а к 2021 году ее объемы практически вернулись к прежним цифрам», — подчеркнула Маслова.

Теневой компромисс

Согласно имеющимся отечественным данным, доля теневого сектора экономики составляла в 2018 году от 12,7 до 20 % ВВП, а по мнению экспертов МВФ, она доходила до 30%. Толчок росту теневого сектора в середине 2010-х дали несколько негативных факторов, таких как волатильность курса рубля и западные санкции против российских компаний.

— Эта нестабильность повлияла на рост теневой экономики, — полагает доцент базовой кафедры Торгово-промышленной палаты РФ «Развитие человеческого капитала» РЭУ им. Г.В. Плеханова Людмила Иванова-Швец. — В последние годы наблюдается постепенное сокращение доли теневой экономики, хотя в абсолютных показателях почти ничего не меняется. Поэтому можно отметить уже один положительный момент: теневая экономика не растет, но и снижение минимальное.

Помимо усилившегося внимания налоговых органов, против теневиков играет и более жесткий банковский контроль. Многие работники, еще недавно трудившиеся в «серой зоне», всё чаще предпочитают официально регистрироваться в качестве самозанятых. Но пока есть отрасли, где доля «тени» достаточно велика: строительство, операции с недвижимостью, торговля, сельское хозяйство. По различным опросам, большинство россиян спокойно относятся к существованию теневого сектора и работать на условиях неформальной занятости в большинстве соглашаются.

— На рынке труда была отмечена интересная тенденция в большинстве регионов страны: по официальным данным, масштабных увольнений не происходило, а численность встающих на учет в службы занятости резко увеличивалась, — говорит Людмила Иванова-Швец. — И до 50–55% обращающихся в службы занятости не говорили о последнем месте работы. Как раз большая часть из них, скорее всего, была занята в теневом секторе, и, оставшись без дохода, они пришли за минимальным пособием в службы занятости. Тем более что государство во время пандемии упростило схему признания гражданина безработным и увеличило пособия.

Ситуация с коронавирусом и нестабильное положение компаний и работников в такие кризисные периоды стали для граждан сигналом для выхода «из тени». Эксперты выражают надежду, что граждане, принимая решение о работе, будут отдавать предпочтение официальной занятости.

— Конечно, нужен более жесткий контроль и наказание за ведение теневого бизнеса, но при этом и разъяснительная работа с гражданами и предпринимателями. Такую работу в период пандемии активно проводили работники служб занятости. По данным на 2018 год, объем теневого сектора был только на 2 млрд рублей меньше расходной части бюджета. Это же колоссальные средства, которые могли бы работать в экономике, — сказала Иванова-Швец.

По мнению профессора экономического факультета РУДН Ольги Дигилиной, пандемия оказала и пока еще продолжает оказывать двоякое влияние на рынок труда. С одной стороны, карантин привел к прекращению или остановке деятельности малых и средних предприятий, которые привлекали работников, не заключая с ними трудовые договоры. Это касается прежде всего таких отраслей, как строительство, торговля, туриндустрия. Однако стрессовая ситуация, в которой оказались малые предприятия, заставит их, учитывая полученные уроки, перейти от найма на основе трудовых соглашений к найму на основе договоров гражданско-правового характера, чтобы любыми путями минимизировать расходы на персонал. Проще говоря, кризис заставляет предпринимателей уходить от налогов и начислений на заработную плату. Эти факторы будут и дальше подпитывать неформальный рынок труда, резюмирует Дигилина.